Исследования Ивана Павлова. Опыты павлова – это интересно

Опыты Павлова – это интересно

До сих пор не утихают споры о том, был ли Иван Петрович Павлов великим ученым своего времени, или ему доставляло истинное удовольствие видеть мучения своих «подопечных». Давайте попробуем откинуть эмоции и взглянуть на все беспристрастно.

Суть опытов

И. П. Павлов в своей лаборатории, расположенной недалеко от Санкт-Петербурга, в Колтушах, ставил эксперименты, изучая механизмы образования условного рефлекса. Свои исследования ученый проводил на собаках. Все работы велись в своеобразной «Башне молчания» – специальной изолированной звуконепроницаемой камере, в которой не существовало никаких внешних раздражителей, способных повлиять на чистоту эксперимента. Ученый при этом наблюдал за животным через систему специальных стекол, через которые он сам оставался невидимым для собаки. Пес также был зафиксирован на специальном станке, который ограничивал его движения.

Основное внимание в опытах Павлов уделял тому, как реагируют слюнные железы собаки на различные внешние раздражители. Для этого животному проводили операцию, выводя протоку слюнной железы наружу, чтобы вовремя зафиксировать наличие слюноотделения, его начало, обильность и качество слюны. Затем Павлов старался вызвать у животного условную реакцию на ранее нейтральный раздражитель – звуковой, световой. Кроме этого, наружу выводились и концы пищевода, чтобы проследить за выработкой у собаки желудочного сока.

Классическим опытом Павлова на собаках считают тот, когда животному после ударов метронома сразу же давали корм. После нескольких таких попыток у собаки стала выделяться слюна на звуки метронома. Опыт Павлова с лампочкой действовал по этому же принципу, но вместо метронома использовалась обычная лампа, после включения которой собака получала пищу. Так ранее посторонний для животного источник стал тем внешним раздражителем, который начал вызывать у него условный рефлекс. К сожалению, не все раздражители были настолько безобидными. В своих опытах Павлов использовал электрический ток, различные наказания.

Практическое применение

Одним из интереснейших примеров применения опытов Павлова является выработка условных рефлексов у койотов ко вкусу баранины. Для возникновения этого рефлекса койотам подбрасывали отравленное мясо баранов. Удивительно, но после первого же раза они перестали охотиться на овец, связав мясо с возникающим у них после его приема недомоганием. Многие фермеры сразу же взяли это на вооружение.

Роль экспериментов

Теория о возникновении условных рефлексов, сделанная более ста лет назад, и по сей день остается одной из основополагающих в истории психологии. Даже современные психологи руководствуются результатами опытов Павлова при лечении некоторых психических расстройств, а также формируя поведенческие реакции.

Собаки Павлова

Многие операции, которые проводил ученый, заканчивались для животного плачевно. Как говорил сам Павлов, когда он режет и разрушает живое животное, он глушит в себе едкий упрек, что ломает художественный механизм. Но делает это только в интересах истины и ради пользы людям. Проводя свои опыты, Павлов все хирургические вмешательства делал только под наркозом, чтобы не причинять животному дополнительных страданий. Об отношении ученого к своим подопечным говорит и установленный им в Санкт-Петербурге памятник собаке.

Сейчас собака Павлова – это не просто бессловесное подопытное животное. Это настоящий мученик, терпеливый герой, который пострадал ради помощи науке и всему человеку. О ней снято множество фильмов, написано большое количество книг, воздвигнуты памятники. Несмотря на его гибель, память об этом животном до сих пор жива. Сама фамилия Павлова у любого из нас сразу ассоциируется с собакой, так что можно смело сказать, что это тот редкий случай, когда воспоминания о подопытном животном пережили воспоминание о самом великом ученом.

Заключение

Так был ли Павлов великим ученым? На этот вопрос однозначно можно ответить только положительно. Но вот оправданы ли были его методы? Тут нет однозначного ответа.

Бесспорно, его вклад в психологию является неоценимым, но, к сожалению, иногда приходится ради науки жертвовать какими-то этическими нормами. Не будем забывать, что все выжившие животные находились у ученого на пожизненном пенсионе. Хотелось бы думать, что не только ради дальнейших наблюдений.

Собака Павлова: что это такое, суть эксперимента

О знаменитой собаке врача и академика Ивана Петровича Павлова (1849-1936) мы смутно помним из учебника по биологии за 9-й класс средней школы. В памяти всплывают такие слова, как «рефлекс», «условия», «опыт» и даже «фистула». Тем не менее, далеко не каждый из нас спустя много лет сможет подробно рассказать о том, в чём заключается суть экспериментов Ивана Петровича над подопытными животными. К каким открытиям в области медицины и психологии они привели?

Павлов: опыты над собаками

Учёный родился в Рязани, где и по сей день находится его музей-квартира. Конец XIX века знаменовался бурным развитием разных сфер научной деятельности, однако далеко не все они следовали в верном направлении с точки зрения анатомии и физиологии живых организмов.

И.П. Павлов вначале сфокусировал внимание на исследованиях физиологии пищеварения, проводя многочисленные опыты над животными. Впоследствии ряд открытий натолкнул его на то, чтобы впервые описать ответную реакцию живого организма на поступающий внешний (или внутренний) раздражитель. Такие реакции Павлов назвал рефлексами, разделив их на условные и безусловные. Это стало началом для глубокого изучения нервной системы человека, в том числе и сути наших психоэмоциональных реакций.

Большая часть деятельности учёного была сосредоточена в Санкт-Петербурге, в Институте экспериментальной медицины. На его базе Иван Петрович в течение многих лет проводил уникальные для того времени исследования и опыты. В 1904 году он стал первым человеком в России, получившим Нобелевскую премию и международное признание.

Собаки были главным звеном всех экспериментов, проводимых Иваном Петровичем и его последователями. Животных оперировали и далеко не все из них выживали. Несмотря на это Павлов не был жестоким человеком и сам сильно переживал, теряя на операционном столе кого-нибудь из питомцев. По словам самого академика, собаки были настолько ему преданы, что их не нужно было принуждать идти в операционную: они словно понимали важность своего служения науке и нисколько не сопротивлялись.

В Институте экспериментальной медицины есть легендарная Башня молчания, овеянная мрачными историями. В ней Павлов проводил все опыты, главным условиям которых была абсолютная тишина, чтобы никакие внешние стимулы не отвлекали собак от сигналов, регулярно подаваемых исследователем. Животные находились в полной изоляции, а свет в камере был очень тусклым (что, собственно, и может порождать у ряда впечатлительных людей мрачные и депрессивные мысли).

Собаку помещали в специально оборудованный станок и аккуратно фиксировали ремнями — так, чтобы она не могла уйти. Сам Павлов в процессе опытов находился в соседнем помещении, подавал звуковые сигналы, кормил животных и наблюдал за ними через перископ. Всё внимание собаки должно было сосредоточиться исключительно на сигналах экспериментатора: с помощью специального устройства зажигали лампочку, а корм подавали, нажимая на грушу или педаль.

Собака Павлова: описание эксперимента

Стремясь как можно подробнее изучить процессы пищеварения у животных, Павлов вначале подавал световой сигнал и корм одновременно, а после этого ограничивался подачей только сигнала. Было замечено, что у собаки со временем начинает выделяться слюна даже в том случае, когда корм после светового сигнала она не получает. Через отверстие в желудке животного (фистулу) желудочный сок, выделяемый условнорефлекторным путём, выводили наружу, собирали в ёмкость и оценивали его количество.

Идея фистулы была реализована далеко не сразу. Если желудочный сок животного в процессе выделения оказывался в органах брюшной полости собаки, животное погибало по причине его высокой концентрации. Фистула стала наиболее щадящим выходом из положения, который позволял оценивать как работу пищеварительной системы животного, так и её непосредственную связь с нервно-психическими реакциями на свет, звук, наличие или отсутствие корма.

Итак, выделение слюны и желудочного сока — это проявления условного рефлекса или реакции на тот или иной раздражитель, поступающий извне. При определённых условиях реакция «работает» даже при отсутствии пищи, так как в ней оказываются задействованы психологические компоненты вкупе с условной готовностью животного к получению корма.

Чуть позже учёный заметил аналогичные реакции своих питомцев не только на раздражающие световые сигналы, но и на свои шаги. Собаки ждали пищи, которую могли получить от своего хозяина и реагировали на разные сигналы. Это был один из факторов, побудивший Павлова к глубокому изучению не только пищеварительной, но и нервной деятельности. Впоследствии прогрессивные умы того времени, в противовес идеализму психоаналитиков и немецких романтиков, установили неразрывную взаимосвязь между психическими и физиологическими процессами в организме любого живого существа — в том числе, и человека.

Можно попытаться проще объяснить суть эксперимента Ивана Петровича, не вдаваясь в глубокие научные рассуждения. Представьте себе Павлова, который стоит перед собакой и начинает звонить в колокольчик. После этого сигнала он кормит питомца и повторяет этот опыт несколько раз, закрепляя навык. Но в один прекрасный день после звонка колокольчика пёс не получает корм. Тем не менее, у него также выделяются слюна и желудочный сок, и питомец, облизываясь, непроизвольно выражает готовность к приёму пищи.

Эффект собаки Павлова

Итак, рефлекс (или «эффект собаки Павлова») послужил стимулом к тому, что в психофизиологии появилась так называемая теория обусловливания. Иными словами, тот сигнал, который раньше являлся для мозга живого существа нейтральным и не имеющим отношения к его психофизиологическим процессам, после проведения ряда опытов может стать стимулом, непосредственно влияющим на появление той или иной реакции. Опытным путём возникает своего рода «привязка» стимула к реакции, и весь процесс выстраивается в сложную условнорефлекторную цепочку, демонстрируемую животным (или человеком) регулярно.

Именно превращение изначально нейтрального стимула в значимый сигнал с появлением устойчивой ответной реакции на этот раздражитель положило начало развитию психологии как серьёзной науки.

Собака Павлова: что это означает?

Для людей, которые не увлекаются наукой и безразличны к её значению в жизни человечества, опыты Павлова и его учеников над собаками означают жестокость, цинизм и даже проявления садизма. Если обратиться к интернет-источникам и прочесть комментарии пользователей, размещённые под статьями об Иване Петровиче, агрессивных высказываний можно встретить множество. С одной стороны, нельзя игнорировать тот факт, что животные погибали в процессе лабораторных опытов. Однако уже упоминалось о том, что академик очень болезненно воспринимал смерть каждого четвероногого друга и старался делать всё возможное, чтобы собаки, которые жили у него, были всегда здоровы, сыты и пролечены от всех возможных заболеваний.

Со временем, когда Иван Петрович пришёл к идее фистулы, большинство подопытных животных благополучно выживало в лабораторных условиях. Многие собаки жили рядом с Павловым до глубокой старости, верно и преданно служа науке, а результаты исследований, которые человечество имеет сейчас, делают их миссию вполне оправданной.

В Рязани есть чучело одной их собак Павлова, изготовленное в качестве напоминания о наших четвероногих друзьях. Также на территории Института экспериментальной медицины, расположенном на Аптекарском острове Санкт-Петербурга, есть трогательная композиция. Её основу составляют две большие собаки-дворняжки, высеченные из камня. Одна из них склонила голову над другой — видимо, пытаясь утешить и подбодрить «коллегу» после очередного лабораторного эксперимента.

Не случайно в среде психотерапевтов и других врачей популярной является фраза: «Слухи о невообразимых мучениях собак Павлова сильно преувеличены, ибо сытой жизни его питомцев могли позавидовать сотни безродных петербургских дворняг». Именно по этой причине роль животных в развитии науки следует оценивать положительно, невзирая на агрессивные выпады людей, образование которых оставляет желать лучшего.

Scisne ?

Самой убедительной формой лжи являются памятники — именно в них концентрируется вранье о персоне или явлении.

Умилителен монумент, изображающий «собаку Павлова». Но он мог быть еще трогательнее, если бы рядом с собачкой разместился и бронзовый ребенок. Дело в том, что школа Ивана Петровича Павлова проводила вивисекторские опыты не только над собачками, но и над людьми. В качестве лабораторного материала использовались беспризорники в возрасте 6–15 лет. Это были жесткие эксперименты, но именно они позволили разобраться в природе мышления человека. Данные опыты ставились в детской клинике 1-го ЛМИ, в Филатовской больнице, в больнице им. Раухфуса, в отделе экспериментальной педиатрии ИЭМа, а также в нескольких детских домах.

Фамилии беспризорников и детдомовцев, ставших лабораторным материалом, вероятно, не являются существенной информацией. В двух трудах Н. И. Красногорского «Развитие учения о физиологической деятельности мозга у детей» (Л., 1939) и «Высшая нервная деятельность ребенка» (Л., 1958) они означены как « Л. М.», «К. М.», «К. Е.», «Ф. Е.» или как Клава О., Муся В., Юра К., et cetera.

Профессор Майоров, бывший официальным летописцем павловской школы, меланхолично отметил: «Некоторые из наших сотрудников расширили круг экспериментальных объектов и занялись изучением условных рефлексов у других видов животных; у рыб, асцидий, птиц, низших обезьян, а также детей» (Ф. П. Майоров, «История учения об условных рефлексах». М., 1954).

Отметим, что т. н. «моральная» оценка этих экспериментов не входит в задачи нашего исследования. Мы рассматриваем лишь полученный результат и его смыслы. Ведь на ценность хорошего артефакта никак не влияет, кем именно он был добыт — археологом или грабителем могил.

Так и мы — рассматриваем исключительно сам артефакт. Нас интересует лишь его ценность, а не то, какие обстоятельства сопутствовали находке.

Разумеется, совсем спрятаться от криминального привкуса павловских вивисекций не получится. Фактор страдания детей, несомненно, присутствовал. Но он был отчасти смягчен тем, что все подопытные были сиротами. А самой страдающей стороной во всех кошмарных ситуациях с детьми, как известно, являются их родители. Также отметим, что кровь маленьких беспризорников пролилась не зря. Сакральный вопрос, мучивший философов со времен Аристотеля, оказался решен за пару лет вивисекций.

Итак. Что же на самом деле происходило в лабораториях павловской школы в первой трети прошлого столетия?

Как мы помним, Иван Петрович уже разобрался с физиологией пищеварения, за что и получил Нобелевскую премию. Триумф убедил его в том, что «ключик» системного эксперимента, с такой же легкостью, как желудок, может «открыть» и мозг. Декарт, Ламетри и Сеченов завещали ему уверенность в том, что тайна мышления должна иметь простую физиологическую разгадку. Это оказалось действительно так: Павлов легко нашел ее в образовании условных рефлексов у собак.

Однако это было лишь половинчатое знание. Предстояло доказать, что принципы ткущей разум рефлекторики действительны и для мозга человека.

Но! Сделать это можно было только путем эксперимента. Разумеется, применив к подопытным людям те же самые методики, что применяются к крысам, кошкам и собакам. Обязательным условием было большое количество разнообразного лабораторного материала. Задача могла стать неразрешимой, но павловцев выручило своеобразие постреволюционного времени. Комиссары присели в глубоком реверансе и обеспечили павловцев всем необходимым.

Напомню, что начинались вивисекции в эпоху сырого, первобытного ленинизма, когда власть Советов еще вовсю кокетничала с Иваном Петровичем. И «лабораторным материалом» группы учеников Павлова (проф. Н. И. Красногорского, А. Г. Иванова-Смоленского, И. Балакирева, М. М. Кольцовой, И. Канаева) стали беспризорные дети. Всецелое понимание во всех инстанциях обеспечивала ЧК.

Несомненно, часть подопытных подвергалась жесткому хирургированию. В качестве наркоза использовался морфий, сернокислый магний, а иногда алкоголь. Проток слюнной железы выводился изо рта наружу, по «собачьему» принципу.

Автор не имеет личного опыта проведения таких экспериментов на человеческом материале. Но нет никаких причин полагать, что их техника отличается от работы с любым другим млекопитающим. Напомню, что анатомические различия рта (к примеру) собаки и человека ничтожны.

Операция выведения «стенонова протока» сама по себе не сложна, но болезненна и продолжительна. Щеки, разумеется, уродуются на всю оставшуюся жизнь. Даже у собачек.

Поясним специфику хирургирования. Тот канал, через который слюна, из околоушной железы попадает в ротовую полость, надо переместить наружу, на щеку. Причем не просто переместить, но и хорошенько приживить там, чтобы контролировать все истечения.

Павловцы делали это так: «В детскую клинику 1 Медицинского института была принята больная К.Х. 11 лет Мы прикрепили кругом фистулы менделеевской замазкой небольшую воронку, посредством которой обычно собирается слюна у оперированных животных, и получили возможность количественно измерять секрецию слюнной железы у этой больной. Сначала мы легко выработали естественный условный рефлекс, показывая ребенку различные пищевые вещества…» (Красногорский Н. И.)

Альтернатива операции — крепящийся внутри рта железный слюносборник Лешли с «присосом». Штука неуправляемая и крайне болезненная.

А. А. Ющенко в труде «Условные рефлексы ребенка» (1928) достаточно откровенно описывает: «У одного из детей, на которых я работал (М. А. 13 лет, с состоянием порока сердца), уже после одначасового эксперимента от присоса оставалось кровавое кольцо, требовавшее для полного исчезновения 1-2 дней Травма даже после одночасового опыта была настолько значительна, что иногда заставляет экспериментировать не чаще, как через день, даже два».

Несомненно, тысячекратно отрепетированный «собачий вывод» был удобнее для павловцев.

Секреция околоушной слюнной железы маленьких беспризорников возбуждалась клюквой, шоколадом, капустными кочерыжками, хлебом и капустными листьями. А пищевое подкрепление подавалось через красивые хромированные аппараты. Они, кстати, вызывали удивительный трепет комиссаров и охранялись с особым рвением. Периодически применялись «кололки» и ток.

Все это подтверждается протоколами, фотографиями и документальным фильмом «Механика головного мозга» (другое название — «Поведение животных и человека»; реж. В. Пудовкин, опер. А. Головня, производство кинофабрики «Межрабпром-Русь», 1926 г).

В своем первом труде Красногорский отмечал, что «опыты с пищевыми рефлексами в большинстве случаев весьма популярны среди детей; врачам часто приходится слышать: возьмите меня в лабораторию есть клюкву и т. д.».

Эта популярность легко объяснима. Рационы приютов были крайне скудны, а сироты — голодны. А вот комиссары белели от гнева, наблюдая за тем, как «шпане» скармливают шоколад и кочерыжки. Они кипели под буденовками, но помалкивали.

Впрочем, порой павловцы перебирали с болевым воздействием. Последствия такого «перебора» нежным профессорским пером зафиксировал Иванов-Смоленский: «Наблюдались попытки к бегству, в особенности после ознакомления с оборонительным “электрокожным подкреплением”».

Если дело заходило слишком далеко, подключались комиссары — и порядок восстанавливался. Беглецов отлавливали, возвращали, усмиряли и направляли обратно в лаборатории. Разумеется, сироты не понимали, что дырки в их щеках венчают долгую историю постижения принципов работы головного мозга.

В результате павловцам удалось доказать, что никакой принципиальной разницы меж сложнонервной деятельностью животных и человека не существует. Механизм условного рефлекса (основы разума) идентичен.

Кочерыжки стерли с процесса мышления последнюю «позолоту» мистики и непознаваемости. Стало окончательно ясно, что уникальных свойств, которые бы отличали мозг человека от мозга животного, не существует.

Теория условных рефлексов перестала быть «про собачек» и стала «про человека».

Значительность этого открытия несомненна, а неизвестность парадоксальна. Работа павловской школы была проигнорирована миром, хотя содержала безупречно доказательные и столь долгожданные (со времен Декарта) разъяснения принципов работы мозга.

У этого есть несколько причин.

Первая заключается в абсолютной невозможности легализовать доказательства открытия. Они, разумеется, есть, но предъявлять их нельзя.

Дело в том, что к середине века драматизировались представления о допустимом при проведении эксперимента. На шее науки затянулась петля этики. Моралисты захватили все «высоты» и резко ограничили исследования с помощью множества Этических Кодексов. При всех научных организациях были созданы «этические советы». Журналы были лишены прав на публикации об экспериментах, при которых нарушались требования этических деклараций. (Чуть позже произошла окончательная формализация запретов, воплощенная в решениях Третьей генеральной ассамблеи Всемирной медицинской ассоциации (Лондон, 1949), а в 1968-м и 1983-м, на Генеральных ассамблеях в Сиднее и Венеции, перечень недозволенного был радикально расширен.)

При таком раскладе кровавые опыты над сиротками могли расцениваться только как преступление. Даже простое предъявление их протоколов могло закончиться трибуналом.

Впрочем, до сгущения этических туч попытки легализовать открытие все же предпринимались. В 1929 году Иван Петрович номинировался на вторую Нобелевскую премию. Его кандидатуру завернули еще на этапе рассмотрения, порекомендовав более никому не показывать разработки с беспризорниками как «факт, порочащий науку», «дикарство» и «химически чистый цинизм, до которого не должен опускаться ученый».

Важнейшее открытие ХХ века было похоронено и предано полному забвению. О нем не принято даже упоминать. Исследователи мозга оказались в идиотском положении. Сегодня они напоминают астрономов, которые ничего не слышали об открытиях Галилея и продолжают веровать в хрустальные птолемеевские сферы.

Впрочем, у забвения была и вторая причина.

Потренировавшись на эволюционной теории, люди научились виртуозно игнорировать все, что противоречит культурно-историческим догмам и сказкам об исключительности homo. А смысл открытий павловской школы оказался еще более оскорбительным, чем дарвинизм.

Результаты экспериментов невольно списали в утиль «платонов-кантов-гегелей» и прочие экзерсисы о «таинстве человеческого мышления». Туда же были отправлены «совесть», «вера», «мораль» и другие пуш-апы.

Какой-то поэт продекларировал: «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман». В переводе это означает, что наслаждение собственной глупостью — очень сильное чувство. И не только у поэтов. Оно в основе вообще всей культуры homo, которая крайне болезненно реагирует на попытку расправиться с «обманами».

Конечно, за последние три века пересмотр «вечных ценностей» отчасти свершился. Стало понятно, что заповеди «не убий» и «не укради», несомненно, милы, но лишают нас важного жизненного опыта.

Наши предки были существенно ниже нас по уровню развития. Они охотно погибали за родину или веру. Возникли справедливые подозрения, что два этих фактора как-то связаны. Проклюнулось и понимание, что качество разума измеряется отсутствием тайн и «святынь».

Это было уже кое-что. Но к радикальщине павловских открытий homo был еще не готов.

Кстати, первыми почуяли неладное сами экспериментаторы. Сообразив, что вот-вот прикончат «психику и внутренний мир человека», профессора поджали хвосты. Виноватые улыбочки стали обязательной компонентой их докладов. Стало понятно: доигрались.

Хотя… о неизбежных последствиях таких исследований Цензурный комитет СПБ предупреждал еще в 1866 году.

Напомним. Запрещая работу Сеченова о рефлексах головного мозга, Комитет резюмировал: «Данное сочинение является материалистической теорией, которая лишает человека и самосознания, и свободы воли», «ниспровергает все понятия о нравственных обязанностях, о вменяемости преступлений», «разрушая моральные основы общества, уничтожает религиозный догмат жизни будущей; она не согласна ни с христианским, ни с уголовно-юридическим воззрением и ведет к развращению нравов. Посему подлежит судебному преследованию и уничтожению, как крайне опасная по своему влиянию на людей. »

Отметим, что это резюме предельно точно и корректно характеризует данную работу. Она действительно разрушает моральные основы, ведет к развращению нравов, уничтожает веру. К счастью, дело именно так и обстоит. А скандальные опыты с беспризорниками были естественным развитием «крайне опасного» сеченовского труда.

Источники:

http://fb.ru/article/324126/opyityi-pavlova—eto-interesno
http://medobr.com/news/sobaka-pavlova-chto-eto-takoe-sut-eksperimenta/
http://scisne.net/a-2867